Все публикацииМой XX век

Горизонт новой человечности

Опубликовано: 20.07.2018

Горизонт новой человечности

Вашему вниманию предлагаю эссе, выполненное в форме дневниковых записей по впечатлениям июньской поездки. С благодарностью приму ваши размышления-отклики на этот небольшой текст.

С уважением,

Людмила Артамошкина

 

***

Дороги июня вели меня от Вологды и деревни Трутцхайн в Германии, через Париж - к небольшому городку в Бургундии – Бюсси-он-От (Вussy-en-Othe).

В Вологде ежегодно ко Дню рождения Варлама Тихоновича Шаламова (18 июня) в доме-музее устраиваются Шаламовские встречи. Сотрудники музея, исследователи творчества Шаламова, читатели и земляки Шаламова говорят о его творчестве, вспоминают страницы его жизни, его родителей, звучат стихи Шаламова. В Вологде я познакомилась с автором одной из самых для меня значительных книг последнего времени «Шаламов» (серия ЖЗЛ,М.: Молодая гвардия,2012) – Валерием Васильевичем Есиповым.

Путь к Шаламову, его творчеству и судьбе, к его поэзии определяет важные для меня ориентиры в раздумьях об истории России, о судьбе её, о людях, разделивших сполна её крестный путь в ХХ веке. Это путь и к пониманию судьбы моей семьи, к биографиям моих предков. История проходит через Дом человека.

Когда-то я прочитала слова Шаламова о русской интеллигенции в «Манифесте о ”новой прозе”: «Пушкинская тайна в отношении народа-богоносца полностью разгадана. Народ много должен своей интеллигенции».

Они были напечатаны в Вопросах литературы за 1989 год, №5. В преддверии новых испытаний…

В этих словах  заключена мысль о новом определении правды. И это был для меня момент “метанойи”. Правда памяти, к которой взывал Шаламов, которой он жертвенно служил как человек и писатель, тогда приоткрыла для меня горизонт новой человечности. Память,боль и скорбь – вот слова, в сопряжении своем что-то объясняющие.

Они связаны с моей памятью о войне. Мой папа, Егор Семенович Артамошкин, был призван на войну в 1942 году, как только ему исполнилось 18 лет. И его путь начался с одной из самых тяжелых битв Отечественной войны – Курской битвы. Папа не рассказывал о войне, но она была в нем. Я принадлежу к тому поколению, которое несет эту память о войне еще в её органически-телесном воплощении: я слышу, как папа во сне опять её видит, как он стонет, а я стою рядом и ничем не могу ему помочь.

Наверное, мои дороги в Германию, моя немецкая подруга Сабина, её память о биографии семьи (наши отцы одного года рождения – 1924) – все это начинается от моего детства, от порога моего дома.

19 июня я прилетела в Гамбург. В аэропорту меня встретила Сабина. Радостные объятия – и мы едем к ней. Я рассказываю ей о главной цели моей поездки – Трутцхайн – место, где находился лагерь для военнопленных и где был найден и сохранен (!)  дневник русского солдата[1]. После моих переговоров с моей ученицей, а теперь уже коллегой (Анна Резвухина и рассказала мне об этом музее и дневнике, который там хранится) Сабина предложила, что сама повезет нас, так как автобусное сообщение очень плохое и мы можем просто оказаться «в чистом поле» и без средств передвижения. Через 4 часа пути на машине мы в Трутцхайне. Это уютная деревенька, расположенная между простором прекрасных полей и лесов; ухоженные, окруженные цветниками дома. Дома, которые когда-то были арестантскими бараками. Но сработаны они были прочно.

 «Лагерная тема в широком её толковании, в её принципиальном понимании – это основной, главный вопрос наших дней. Разве уничтожение человека с помощью государства – не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вошедшей в психологию каждой семьи?...Человек оказался гораздо хуже, чем о нем думали русские гуманисты XIX и XX века. Да и не только русские, зачем это все скрывать?... А трагедия заключается в том, как могли люди, воспитанные поколениями на гуманистической литературе, прийти  при первом же успехе к Освенциму и Колыме. Это не только русская загадка, но, очевидно, мировой вопрос» (Шаламов В.Т.  Из глубины. Мысли и афрризмы. – М.- Спб.: Летний сад, Университетская книга, 2016. С.33-41).

История музея в Трутцхайне – это история работы общества, интеллектуалов, государства с опытом прошлого. Они сохраняют память о нем. Директор музея – Карин Брандес (Karin Brandes) –  познакомила нас с экспозицией, документами, обличающими педантичную работу нацистов по созданию машины уничтожения Untermensch.

И еще с огромными папками, в которых хранится переписка с родственниками тех, кто похоронен на кладбище Трутцхайна, чьи имена она восстанавливает, за чьими могилами ухаживают сотрудники музея (а их всего 3-4 человека: она, её муж и еще два помощника).

Мы смотрели с ней друг на друга… Я не знаю, почему и когда она стала заниматься музеем, я не знаю биографии её семьи (мы с ней люди одного возраста, одного поколения – дети тех, кто пережил войну).

Лесной дорогой мы вышли на кладбище. На кладбище стоит православный крест, ряды надгробий с именами и безымянные, ветви елей и сосен над ними, в дали видны просторы полей – так напоминает наш среднерусский пейзаж…

Милая моя Сабина, проехав еще 4 часа, обратно до Гамбурга, поблагодарила нас за эту встречу, за эту поездку.

Впереди была Франция и встреча с потомками тех, кто оставил беснующуюся в революционных вихрях Россию, оставил, чтобы всегда нести свою боль о ней, о милых сердцу местах и людях, о тенистых аллеях в дедовских парках, о любимых книгах в потомственных библиотеках.

Но во мне были очень разные и сложные чувства - мысли перед этой встречей: ведь я принадлежу к потомкам тех, кто остался в России и прошел вместе с ней через  трагедии ХХ века. Мои предки были крестьянами…

(продолжение следует)

 



[1] Вскоре мы  сделаем републикацию этого дневника по разрешению музея Трутцхайна

 

 

Фотографии из Трутцхайна:

1. Циркуляр об устройстве лагеря военнопленных

2. Руководство лагеря

3. Схема лагеря

4. Комендант лагеря Oberst Wilhelm Lincke (187401954)

5. Комендант лагеря Sonderfuhrer (Z) Fritz Taeuber (1901-1995)

6. Формуляр заключенного

7. Личная карточка заключенного

8. Дорога в лесу. Сабина и Анна

9. У ворот кладбища