Новости

Кино-вебинар «Герои (не)нашего времени» (протоколы встреч)

Опубликовано: 13.12.2019

Материалы кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

 

21 и 28 февраля, 7 и 20 марта 2019 года при поддержке Центра биографических исследований «AITIA» было проведено четыре встречи в рамках обсуждения мини-сериала «Наши матери, наши отцы», посвященного событиям Второй мировой войны.

 

В дискуссии приняли участие студенты бакалавриата и магистратуры направления «Культурология» («Культура Германии», «Русская культура») Института философии СПбГУ, студенты других факультетов, а также приглашенные гости из Германии – Ларс Краузе (Гёттинген) и Сабина Фишоттер (Гамбург; участвовала онлайн).

 

Протоколы встреч:

Текстуальный конспект первого кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

Текстуальный конспект второго кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

Текстуальный конспект третьего кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

Текстуальный конспект четвертого кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

 

Людмила Артамошкина 

...

Историк А.И. Борозняк в своей монографии «Жестокая память» описывает очень подробно 90-ые гг., художественную выставку в Мюнхене, которую устроили молодые фотографы на документальной основе. И с этой выставкой они поехали по городам Германии. Там были показаны принципиально только документальные материалы вермахта. Суть выставки заключалась в том, что преступления в России, Украине и Беларуси совершало не только СС. Ведь даже банально численность жертв опровергает это. Историк также приводит выдержки из книги отзывов. Когда выставка доехала до Мюнхена, в Мюнхене буквально началась гражданская война. Общество чётко разделилось на две половины: «нет, мы этого не знали и знать не хотим» и те, кто с ужасом узнавали в этих фотографиях своих дедов. Остановило кровопролитие в этой ситуации государство, полиция.

Этим летом, когда я с Сабиной ехала в лагерь для военнопленных Труцхайн, я напомнила про эту выставку и спросила, как сейчас воспринимается эта же ситуация. И она ответила так: «если ты приходишь в гости в семью, и ты заводишь разговор на эту тему, то в некоторых семьях тебе могут просто отказать от дома (отказать в приюте - прим.)». Понимаете, насколько болезненна эта тема? Это та часть памяти, с которой действительно трудно работать.

Также в рамках межвузовских обменов я была знакома с немкой Дорис – в один из своих приездов она посещала Пискарёвское мемориальное кладбище. И неожиданно она мне сказала: «я никогда не пойму, как вы нам можете это простить». 

Это настолько глубинные сюжеты внутри памяти, сначала коллективной (потому что Дорис – человек моего поколения, может быть чуть-чуть помоложе), потом культурной. И это проблемы внутри сегодняшней, новой Германии. Той Германии, которую строили те, кто очень честно служил фюреру. И это успешное встраивание многих в том числе в юридическую систему… Постепенно денацификация произошла, но насколько глубоко она произошла? Это большой и сложный вопрос для новой Германии. И это тоже нужно учитывать, рассуждая о том, как дальше будет работать культура с памятью.

Поэтому важно очень внимательно прочитывать английские и немецкие публикации на эту тему. У меня есть некоторые претензии к Алейде Ассман, например. Существует организация MSA, в организаторы которой она входит – мне бы хотелось с ней встретиться и обсудить какие-то вопросы на проводимых конференциях. Я видела, как появлялись переводы её книг, как коллеги начали активно пользоваться предложенными ею понятиями, в том числе концептом "травмы", для описания уже нашей ситуации памяти. И сериал отчасти показывает нам, как важно работать с образами при рассмотрении памяти, как немецкой, так и нашей.

Сериал очень честен. Например, в линии с нацистом, который устроился в послевоенную администрацию; в позиции американцев по этому поводу: «С кем можно работать, с тем и будем работать». 

Ещё один сюжет, который находит всё больше отклика в публикациях и произведениях – это изнасилования. Как вы, Ника, выразились, война «износила» людей. Проблема насилия, проблема изнасилования женщин, конечно, была – это война. В Германии большой отклик нашла публикация дневника одной из женщин того времени. И я поймала себя на мысли, что у нас эту тему поднимают на уровне небольших произведений, романов, и относятся к ней более жестко, чем сами немцы. Разница подхода. Объектом критики является советский солдат и акцент на том, что «советская армия изнасиловала пол-Европы». И мне было важно понять, как немцы работают с этим сюжетом. Это важно, это то, с чем работать вашему поколению – понятие вины, ответственности.

Но вот чего здесь нет: это тема «ребёнок и война». Понимаете, вы правы, мы воспитаны на том, что советский солдат – освободитель. И известный памятник с ребенком (имеется в виду монумент «Воин-освободитель» в берлинском Трептов-парке – прим.) – образ, который вошел в нашу память. И для меня это важно, это некие рубежи памяти, необходимые с точки зрения сохранения целостности жизни. Но как дальше с этим будет обходиться культура, я не знаю. Какие новые образы и темы могут появиться?

...