Новости

Текстуальный конспект Первого кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

Материалы первого кино-вебинара «Герои (не)нашего времени»

21 февраля 2019 года при поддержке Центра биографических исследований «AITIA» состоялась первая встреча в рамках просмотра и обсуждения мини-сериала «Наши матери, наши отцы», посвященного событиям Второй мировой войны. В дискуссии приняли участие студенты бакалавриата и магистратуры направления «Культурология» («Культура Германии», «Культура Италии», «Русская культура») Института философии СПбГУ, студенты других факультетов и зрители извне университета, а также приглашенные гости из Германии – Ларс Краузе (Гёттинген) и Сабина Фишоттер (Гамбург; участвовала онлайн).

 

***

Людмила Артамошкина: Сабина, расскажи, какое было твоё первое впечатление от сериала? Как он был встречен у вас (в Германии)? Когда ты смотрела его, как давно это было?

Сабина Фишоттер: Это было сравнительно недавно, его снимали для следующего поколения. Они хотели показать поколение отцов, дедов в молодости. Таким образом, стало возможно включение молодого поколения в разговор. Потому что, в принципе, мы разговариваем о прошлом отцов, родителей, бабушек и дедушек – это не молодые люди. И поэтому этот сериал хотел показать, как люди принимали участие, как они оказались втянуты в войну. И сериал был очень хорошо воспринят. Этот сериал очень «удавшийся». Именно потому, что он показывает «другую войну» и он не осуждает.

Том Шиллинг, который играет младшего брата Фридхельма – интересно его развитие, которое происходит в течение войны. Это очень хорошо показано… хоть и грустно.

Людмила Артамошкина: Грустно в том смысле, что это развитие показывает, каким он становится во время войны?

Сабина Фишоттер: Да. Так как вы посмотрели только первую серию, я скажу так: его ждут большие испытания и перемены.

Людмила Артамошкина: Есть ли вопросы для Сабины у нашей аудитории?

Валерий Беляев: В России существует такая практика, что, когда выходят определенные фильмы, про войну или освещающие какие-либо части истории, очень часто школьников и даже студентов организовано водят на такие кинопоказы. Есть ли подобная практика в Германии? В форме частной или государственной инициативы?

Сабина Фишоттер: Да, есть такая практика. Этот сериал показывается в школах, также как «Список Шиндлера» (реж. С. Спилберг, 1993) - американский фильм о человеке, Оскаре Шиндлере, который спасал евреев.

Людмила Артамошкина: Да, этот фильм у нас широко известен. Значит, такая практика существует, и показываются не только немецкие, но и американские, зарубежные фильмы. Спасибо!

Сабина Фишоттер: Патриотизм у нас ещё очень мало развит. У нас, именно из-за нашей истории, нет такого патриотизма, нет любви к родному городу, например. Первый раз в моей жизни, когда люди открыто говорили о своей гордости за страну, это был недавний Чемпионат мира по футболу. Первый раз, когда немцы шли с немецкими флагами. До этого… конечно, были люди с немецкими флагами, но это были единичные, непонятные, сомнительные люди, зачастую с политическими мотивами. А вот после 2014 года можно гордо говорить: «да, я немец».

Людмила Артамошкина: Спасибо, это весьма важная деталь. Скажи, Сабина, а ты можешь себе представить, чтобы этот фильм смотрел твой отец?

Сабина Фишоттер: … я бы очень хотела, чтобы он его посмотрел. Я не знаю, что бы он сказал. Он был военным, и до самой своей смерти утверждал, что вермахт, армия была «приличная». Была выставка в Мюнхене, которая показала, что зверства в Украине, в Беларуси – дело рук немецкой армии, не только специальных подразделений. И это был скандал (скорее всего, имеется в виду Wehrmachtsausstellung - прим.). Это была правда, которую многие были не готовы принять. Вот СС – да, но вермахт, наши военные считались неповинными, они просто «защищали Родину». Даже если её надо было защищать в Украине. Я не знаю, что бы мой отец сказал. Он также всегда отстаивал эту мысль.

Людмила Артамошкина: Он остался верен этой мысли, что вермахт – это лучшая часть армии?

Сабина Фишоттер: Да. Что всё это сделали СС, СА, но не обычные военные, хотя это научно доказано, что без вермахта, без армии – СС и СА не могли бы ничего.

Людмила Артамошкина: Но в первой серии показана дикая история убийства еврейской девочки, которое совершает офицер СС, и как тяжело реагируют на это оба брата (из вермахта). Они не принимают этого. Это на момент первой серии.

Сабина Фишоттер: Конечно, СС были самыми страшными. Но посмотрите по датам – это начало войны.

Вопрос к вам – вас трогают эти образы, представленные в сериале, они доходят до вас?

Аудитория: Да.

Людмила Артамошкина: И действительно, эти образы, они затронули, потому что первой реакцией аудитории было молчание. Это значит, что мы вошли в сериал, что он хорошо сделан.

Елизавета Кравченко: А в какой части Германии проходили съемки?

Сабина Фишоттер: Не знаю. Наверное, в Берлине. Также, если хотят снять фильм о том времени, часто берут локации в Польше или Чехии.

Людмила Артамошкина: Но представленные «ландшафты России», скорее всего, снимались не в самой России, не в Беларуси или Украине.

Дарья Юматова: А актёры говорят на Hochdeutsch или на саксонском диалекте?

Сабина Фишоттер: В сериале актёры говорят на Hochdeutsch. Персонажи живут в Берлине, там есть берлинский диалект, но для сериала его опустили.

Людмила Артамошкина: Сабина, а ты какие-нибудь русские фильмы помнишь о войне?

Сабина Фишоттер: А это вы мне порекомендуйте, какие фильмы обязательны к просмотру!

Людмила Артамошкина: Хорошо, перешлем тебе список. Есть ли какие-нибудь ещё вопросы? Для Сабины важно, как мы воспринимаем этот сериал, как мы друг с другом об этом сейчас говорим. Мы накладываем всё это на уже существующие у нас в культурной памяти образы. Я уверена, что у вас уже есть какие-то «свои» образы войны. Понятно, на каких фильмах вырастало моё поколение. Мне тяжело бывает воспринимать новую стилистику – не потому что неправильно или некрасиво, а потому что сейчас возникает новое поколение фильмов о войне, но они другие. Как вам кажется, как по стилистике сам мини-сериал сделан?

Валерия Дудинец: Мне кажется, этот фильм достаточно тяжёлый для русского зрителя. Это взгляд с другой стороны. Мы привыкли видеть, как русские участвуют в войне, Победу, что немцы – враги. А в этом сериале всё наоборот, и непривычно видеть немцев в качестве главных героев.

Мы впервые видим, кто это был. Для обывательского взгляда человека, который не увлекается ни философией, ни культурологией, — это будет шок. Я могу предположить, что для большинства русского населения этот сериал будет тяжеловат, потому что вне зависимости от того, что меняется время, патриотизм силён в людях, и им тяжело будет увидеть иную сторону.

Людмила Артамошкина: Но вы сейчас говорите не о всех, вы говорите о своем поколении. То, как его воспринимает моё поколение – это иначе.

Валерия Дудинец: С другой стороны, наше поколение недалеко ушло от советских образов. Нам в школе говорили о советских фильмах, мы читали советскую литературу, нам, в первую очередь, говорили о советских людях. И образ войны, таким образом, связан с Советским Союзом. Да, мы не являемся его наследниками, но войну воспринимаем через призму советского.

Людмила Артамошкина: Через образы советских фильмов и книг. Здесь прозвучала весьма интересная тема.

Резюмирую для Сабины – нам пока трудно смотреть фильмы, где главными героями фигурируют немцы, поскольку в наших фильмах о войне мы смотрим со «своей» стороны, зачастую не слышна даже немецкая речь, и увидеть первыми лицами сериала, главными героями немцев – это уже неожиданность для русского зрителя, для некоторых даже шок.

Сабина Фишоттер: Это совершенно понятно. Привыкли видеть немцев фашистами, эсэсовцами. Но нужно видеть всю картину. Там были также обычные люди, которые пошли на войну и которые менялись во время неё, это очень хорошо показывает сериал, то как человек входит в войну — и каким выходит из неё. Война меняет людей.

Гость: Очень интересно, что из всех представленных военных, единственным живым человеком выглядит один Фридхельм… Даже его брат, который вернулся с войны, если мыслить в парадигме русских фильмов о войне, примерно так более или менее значимые немецкие персонажи и представляются. Вильгельм — очень «вагнеровский» персонаж. Все остальные кажутся статистами, «за фюрера» и больше за этим ничего и не стоит. Только за Фридхельмом, младшим братом, интересно следить – он явно переживает всё это, пропускает через себя.

Даниил Ведерников: Я этот сериал посмотрел ещё три года назад. И актёр Том Шиллинг, он один из моих любимых немецких актёров – я смотрел много фильмов с его участием. Это потрясающее кино. Я считаю, что, во-первых, это кино обрабатывает «комплекс вины - не вины» и представляет необычный взгляд, которым мы не привыкли видеть. Его, конечно, будут клеймить, как это делается с любым фильмом, который не согласуется с официальной версией. Но это нужно показывать.

Людмила Артамошкина: Сабина, наш гость говорит о том, что такой фильм нужен русскому зрителю, который устал от «ура-патриотических» кинолент. Это возможность посмотреть другим взглядом, хотя к такой стилистике, возможно, не каждый русский зритель готов. Есть ли ещё комментарии?

Любава Путыля: К теме о патриотизме. На протяжении всего фильма не покидала мысль, что война – другая. И в одном из эпизодов говорилось, что это не обычная война, а война мировоззрений. Но при этом, для простого человека, и с той, и с другой стороны, и в СССР, и в Германии – была диктатура.

Людмила Артамошкина: После перестройки многое пересматривалось в истории, и укрепилась мысль о том, что диктатура Сталина и диктатура Гитлера – эквивалентные понятия. Поэтому вопрос о типе войны и труден – была ли это действительно борьба именно идеологий.

Сабина Фишоттер: Да, война – другая. Как и персонаж старшего брата-военного, многие люди шли на войну, думая, что она честная, справедливая, и лишь затем понимали, что это не так.

Людмила Артамошкина: Но вопрос остается: Вторая мировая война – война мировоззрений?

Сабина Фишоттер: Да, это так. Совершенно другая война. Шла долгая и активная пропаганда: что немцы защищают свою землю, что они получат новую для своих семей. Люди были уверены, что они делают нечто хорошее.

Людмила Артамошкина: То есть это была война двух систем?

Валерия Дудинец: Как одна из точек зрений, это можно воспринимать так: если не внедрятся во все исторические подробности. Две тоталитарные машины столкнулись. И к чему это привело, большой вопрос уже для нашего поколения. Но если говорить конкретно о сериале, о данной серии, то мы не видим войны идеологий – показана лишь одна из сторон. Разве что сцена с расстрелом комиссара отсылает нас к подобной трактовке.

Даниил Ведерников: А мне кажется, в сериале как раз нет войны идеологий. Показана жизнь простых людей.

Анастасия Ганзбург: Герои фильма достаточно молодые. Мы не видим взрослых людей, с каким-то уже сложившимся мировоззрением. Возможно, поэтому нам сложнее воспринять показанную «другую» сторону.

Валерия Дудинец: Было показано поколение, прошедшее Первую мировую войну (отец Вильгельма и Фридхельма). Влияние этого поколения – это очень важный момент, в том числе в исследованиях по Второй мировой.

Гость: У меня такое уточнение. Что значит: «война мировоззрений»? Мировоззрение в Третьем Рейхе и СССР были совершенно разными, исторический контекст был совершенно разным – это бесспорно. Но война – явно не следствие этого.

Людмила Артамошкина: Получается, в самом сериале показана скорее не война мировоззрений, сколько вхождение молодого сознания в новую ситуацию. 

Гость: Я бы ещё добавил, что в любой войне, где стороны представляют более или менее разные культуры, можно увидеть войну мировоззрений.

Гостья 1: Может быть, стоит говорить не о мировоззрении, а о мироощущении, причём внутри самих немцев. Мы видим, как внутри них борются самые разные идеи – отношение к евреям, отношения к самим себе, отношению к долгу, к любви. Это глубинная человеческая трагедия.

Людмила Артамошкина: Да. Это лейтмотив сериала. Но сейчас настало время ввести в дискуссию ещё одного нашего гостя из Германии.

Ларс Краузе: Добрый вечер! Меня зовут Ларс Краузе, я в Петербурге в рамках студенческого обмена, учусь на направлении «Международная политика». Я также изучаю русский язык, но пока на начальном уровне. Приехал из Гёттингена, города в центре Германии. Насколько я понимаю, я был приглашен сюда для помощи в дискуссии.

Алёна Резвухина: Мне любопытен исторический контекст начала сериала: главные герои – пятеро друзей, один из которых, Виктор — еврей. И как возможно то, что, несмотря на политическую ситуацию вокруг, они никак не выделяют его? Они знают об антисемитских законах, но никакого конфликта нет.

Ларс Краузе: Если вопрос в том, насколько это реалистично, то такое было возможно. Люди – евреи и немцы – жили бок о бок раньше, до нацистского режима. У немцев были друзья-евреи, не каждый был убежденным нацистом, так что показана вполне нормальная ситуация, которая могла иметь место в реальности. Многие, например, пытались прятать евреев.

Алёна Резвухина: Но отношение в сериале, на мой взгляд, показывает некую наивность друзей по поводу того, какая участь может ждать Виктора, они словно не понимают, что его судьба может быть иной, чем у них. Что они могут не воссоединиться после войны.

Ларс Краузе: Да. В наше время эта ситуация кажется странной, трудно представимой, в тогдашнем тоталитарном государстве.

Даниил Ведерников: Скажите, а какие фильмы о Второй мировой войне Вы считаете наиболее «сильными»? Из немецких?

Ларс Краузе: Трудно сказать. Это тяжелая тема, а также в Германии действует строгий запрет на изображение нацистской символики, поэтому со съемкой фильмов о войне дело сейчас обстоит туго. Да и в целом взгляд на войну весьма «американизирован». Но я бы назвал фильм «Подводная лодка» (реж. Вольфганг Петерсен, 1981 год).

Даниил Ведерников: А что насчёт чёрно-белых, ранних фильмов? Например, «Западный фронт 1918» (реж. Георг Вильгельм Пабст, 1930 год)?

Ларс Краузе: Этот фильм я никогда не видел. Но если говорить о ситуации в кинематографе в целом, образы войны стали легко манипулируемыми в пространстве игрового, не документального кино.

Людмила Артамошкина: Я также посмотрела недавний фильм «Мост» (реж. Вольфганг Панцер, 2008). Сюжет сосредоточен на подростках из объединения Гитлерюгенд, которым поручено охранять мост, в то время, когда вся основная армия уходит.

Ларс Краузе: Да, этот фильм мне знаком.

Даниил Ведерников: А фильм «Бункер» (реж. Оливер Хиршбигель, 2004 год)?

Ларс Краузе: Этот фильм мне не понравился. Есть ощущение, что он сильно политизирован.

Людмила Артамошкина: А помните, как в просмотренной нами серии выступают мальчишки из разных частей Германии. Они крестьяне, или простого происхождения, и рассказывают, чего они ждут от этой войны. Что мы слышим? Это один из лейтмотивов фильма, одна из важных линий.

Гостья 2: Например, один из второстепенных героев-солдат говорит, что он поступает, согласно книге «Майн Кампф». То есть для него важно поступать, как было сказано. Со ссылкой на авторитет. Кто-то говорил про идеологию, про различия народов.

Людмила Артамошкина: Это идеологический штамп, он есть в персонажах. А что есть ещё?

Дарья Крушинская: Там был один парень, который очень хотел получить землю на Востоке, жениться, завести семью, вести хозяйство. Какой-то материальный интерес.

Людмила Артамошкина: И понятно, из какой ситуации рождается такая мотивация, из экономического кризиса Германии тех времён.

Гость: В сериале есть момент, когда персонажи уже проехали несколько сотен километров по вражеской территории, но при этом говорят: «мы защищаем нашу Родину». И это тоже часть того момента, как искренне люди верили в пропаганду.

Гостья 1: Я согласна с предыдущей репликой. Любую атаку можно представить как защиту. Идеология работала так, что немцы разделяли мнение, что они несут в эти земли если не счастье, то комфорт, цивилизацию. И проблема идеологии никуда не делась, она остается и в наше время, в XXI веке.

Ларс Краузе: Что касается моего видения причин, толкавших людей на участие в войне – это был большей частью пролетариат, и преимущественно люди, плывущие по течению. Возможно, идейно убежденных, уверенных в идеологии людей было не так много, сколько было людей, просто присоединившихся, движущихся по инерции. Это нисколько не избавляет и не умаляет их ответственности. Ответственности за то, что они, собственно, ответственность за свои действия передали в руки кому-то другому.

 

Расшифровка видеозаписи семинара: Анна Резвухина

 

См. также: Текстуальный конспект Второго кино-вебинара «Герои (не)нашего времени».